Находясь на стыке Востока и Запада, Иран веками вел титаническую борьбу с Тураном*, прикрывая собою дорогу в Европу и Переднюю Азию. Роль Ирана в деле сдерживания Турана не менее велика, чем Китая и России. "Если принять племя иранское за представителей Азии при борьбе его с Грецией, то пришлось бы видеть в нем представителей Европы при борьбе с Тураном".** Для этого достаточно обратиться к героической иранской истории, воспетой в "Шахнаме" Фирдоуси, "являвшейся Одиссеей персидского народа".***
Судя по всему, первое крупное историческое столкновение Ирана с Тураном может быть отнесено ко II веку до н. э. В этот период на державу Аршакидов напал мощный союз кочевников Средней и Центральной Азии. Хотя ударную силу составляли сако-массагетские племена (античные авторы их называли тохарами) иранского происхождения, однако основная масса кочевников, пришедших из степей Центральной Азии и в количественном отношении превосходящих ираноязычных кочевников Средней Азии, были, по преимуществу, туранцами. Об этом свидетельствует тот факт, что, по китайским источникам, крупное племенное объединение даюэчжи, вместе с ираноязычными саками и массагетами вторгнувшиеся в Иран, пришли в Среднюю Азию из монгольских степей и прилегающих районов пустыни Гоби. Увлекая за собой саков и массагетов, центральноазиатские кочевники всей своей мощью обрушились на Аршакидов. В борьбе с центральноазиатскими кочевниками погибают аршакидские цари Фраат II и Артабан I. И только Митридату II (123-87 г.г. до н. э.) удалось остановить наступление кочевых племен и нанести последним сокрушительные удары, что заставило их снова повернуть на Восток. Аршакидам удалось разгромить кочевников и подчинить часть из них. Следующий этап борьбы Ирана с Тураном приходится на период царствования династии Сасанидов (226-665). "Белые гунны" или эфталиты в двух кампаниях разгромили персидскую армию. В борьбе с ними погибает сасанидский царь Пероз. Однако злоключения Сасанидов на этом не кончаются. Приблизительно в это же время они терпят поражение и от самих гуннов. Последнее имело роковые последствия не только для Ирана, но и для Европы, ибо полчища гуннов заполнили чуть ли не весь европейский континент. В 562 г. внук Пероза Хосров Ануширван переходит в наступление и наносит эфталитам поражение. Особенно большие достижения в борьбе с Тураном приходятся на период правления Хормизда IV. В 588 г. выдающийся персидский полководец Бахром Чубин разбил большое тюркское войско и, перейдя в наступление, заставил повернуть его обратно в азиатские степи. В 628 г. Туран начинает крупномасштабное наступление на Иран в союзе с Византийской империей. Путем огромного напряжения сил Иран вновь наносит поражение тюркским полчищам. Вековая борьба Ирана с Тураном временно приостанавливается при арабах, завоевавших огромные пространства как Ирана, так и Турана. Однако, после падения Арабского халифата (XI в.), Туран вновь переходит в наступление. Пятивековое господство Турана на иранской земле привело к определенным этнографическим изменениям страны, резкому отставанию в духовной и материальной сфеpax и, главное, к глобальному изменению геополитической карты мира на обширных пространствах Средней и Передней Азии и, частично, Европы.
Многовековое туранское господство не могло не сказаться на лингвистической и этнографической картине Ирана. Особенно сильно пострадали североиранские территории. Тюркские кочевники передвигались из Центральной и Средней Азии дальше в Малую Азию и Европу, проходя через север Ирана (современные провинции Хорасан, Азербайджан и др.). Тюркский язык со временем стал вытеснять персидский на этой части иранской территории (например, в Азербайджане). Однако в этническом отношении население иранского Азербайджана осталось в основном иранским: здесь произошла передача пришлым тюркским этносом тюркского языка коренному иранскому населению. Сам по себе этот факт отнюдь не является единичным (аналогичные примеры есть в истории средневековой Англии, Франции, Болгарии и др.).
Большевистский переворот в России и младотурецкий в Турции только усугубил азербайджанскую проблему в Иране. Факты свидетельствуют, что в тот период между большевиками и пантюркистами существовали тесные союзнические отношения. В 1920-х гг. в Иране понимали опасность такого положения. В частности, видный иранский деятель Шейх Мухаммад Хиабани требовал в крайнем случае переименования исконного Азербайджана, чтобы новое название не совпадало с вновь созданной искусственной тюркской государственной единицей, которую большевики хотели использовать для распространения своего влияния на тюркоисламском востоке, а Турция - в качестве базы для продвижения в сторону "Великого Турана". И сейчас иранцы весьма болезненно воспринимают узурпацию названия своей северной провинции. И недаром - заложенная большевиками мина замедленного действия на рубеже XX и XXI веков готова взорваться.
Распад Советского Союза изменил геополитическую ситуацию на Среднем Востоке. Если Турция в результате этого превратилась в крупнейшую переднеазиатскую державу, чье значение в мире возросло, то позиции Ирана ослабли. Иранское государство оказалось на грани катастрофы, что напрямую связано как с антииранской позицией Запада, так и с последствиями многолетней войны с Ираком за нефтеносные спорные территории. Изменение сил в пользу Турции создает нестабильную и потенциально взрывоопасную ситуацию в Северном Иране. В результате активного влияния Турции в Азербайджане образовался пантюркистски настроенный слой интеллигенции, который в нужную для Анкары минуту может выполнить функции "пятой колонны". Эта часть интеллигенции Иранского Азербайджана превратилась, по сути, в проводников турецкой экспансионистской политики. На Западе, наряду с другими иранскими центрами, образовались азербайджанские землячества, противопоставившие себя всему иранскому и ведущие активную пантюркистскую пропаганду. Сегодня вопрос о доминанте лингвистического или этнического начала на Севере Ирана носит отнюдь не академический, а сугубо политический характер, и решение его зависит от расстановки сил не только в Турции и Иране, но и, бесспорно, в России и США.
В связи с изложенным, необходимо остановиться на таком определяющем факторе иранской жизни, как исламский фундаментализм. Современная западная пропаганда усиленно внедряет в сознание людей представление об ужасах иранского фундаментализма и необходимости борьбы с ним. Одновременно создается положительный образ "демократической" Турции. Однако, если беспристрастно проанализировать суть происходящего, окажется, что "иранский фундаментализм"? - всего лишь жупел, размахивая которым США получают свободу для установления нужного себе порядка в стратегически важном районе мира - Персидском заливе. Если постараться дать наиболее емкое определение иранскому фундаментализму, то суть его может быть выражена следующим образом: это идеология выживания иранского народа, наиболее действенное и верное идеологическое обоснование территориальной целостности Ирана. С помощью религиозного фундаментализма иранское государство ставит и решает глубоко национальные задачи.
Для Ирана потеря севера не просто потеря территории, но удар по национальному духу, слом традиции, начало конца. Тем более, что геополитическое окружение Ирана оставляет желать лучшего и не дает никаких иллюзий на сей счет - кроме Армении и Афганистана, Иран со всех сторон окружен Тураном и враждебно настроенным Пакистаном, в раскладе мировых сил выступающим в единстве с Турцией, США и Израилем. Сегодня национальная идея в Иране, выраженная и реализующаяся в религиозной форме, является глубоко патриотичной государственной идеей. Ирану жизненно необходима идеология, которая позволила бы вырвать тюркоя-зычное население севера из сферы влияния пантюркизма. Это позволит Ирану резко усилить религиозное начало, создать единый иранский менталитет, способный выстоять перед любым натиском, и наконец, вернуть иранское самосознание населению Азербайджана, раз и навсегда закрыв т.н. "азербайджанский вопрос". Однако для решения всего этого Ирану нужно время. Сегодня "религиозный фундаментализм" оказывается наиболее действенной формой борьбы за выигрыш времени. Ставя, казалось бы, универсальные религиозные цели по превращению Ирана в центр шиизма и даже всего ислама, Иран в действительности решает сугубо национальные и государственные задачи. Даже если брать так называемую "экспансию иранского фундаментализма", она полностью направлена внутрь и, используя возможности внешнего мира, решает внутренние дела Ирана. В частности, Иран вступил в идеологическую конфронтацию с Турцией в Средней Азии. "Модернизированным" веяниям "прогрессивной" проамериканской Турции он противопоставляет традиционные исламские ценности, пытаясь оградить народы региона от западного влияния. А поскольку, за исключением таджиков, все народы этого пространства тюркского происхождения, Ирану приходится выискивать такие средства идеологического воздействия, которые позволят ему успешно противостоять Турции. Расчет здесь прост - если турки в идеологическом отношении возьмут верх над персами, то это приведет к торжеству пантюркизма, а для Ирана соседство протурецки настроенной Средней Азии, спаянной идеологией этнического родства и координируемой из Анкары, исключительно опасно. Как видим, Иран в Средней Азии, противостоя Турции, защищает свое национальное дело.
Соединенные Штаты Америки, безусловно, понимают эту национальную оборонительную функцию иранского фундаментализма. Тогда чем же объяснить ложь и дезинформацию об Иране, которую распространяют по всему миру американские средства массовой информации?
Неприятие Ирана и весьма благожелательное отношение к Турции есть следствие не только политического меркантилизма ("кто сегодня с нами, тот и хорош"). Тяготение современного западного мировосприятия к механическому оккультизму, проявляющемуся в общественной жизни в виде материализма, эмпиризма, сенсуализма, позитивизма, прагматизма и проч., привело, в конечном итоге, к складыванию технократического общества всеобщего потребления и так называемой "массовой культуры". В XX веке эта модель общественного развития с помощью резко усилившегося влияния США была навязана большинству человечества.
Еще Вильгельм Вундт обращал внимание на негативную потенцию английского языка, сказывающуюся в совершенном непонимании европейского метафизического духа. Слово "идея" в английском лишается своей изначальной связи с платоновским миром идей и превращается в выразителя субъективного ощущения. Этот антидуховный аспект англосаксонской сущности, усиленный мощным проникновением в англосаксонскую культуру талмудических оккультных установок, получил свое полнейшее завершение в США. Американское мироощущение является нигилистическим стремлением навязать всему миру "новый мировой порядок", суть которого в том, что духовное измерение бытия со своей главной установкой: "не хлебом единым жив человек", - уступает место мировоззрению, где процесс добывания денег для потребления материальных благ становится абсолютной целью человеческого бытия. Понятно, что при наличии такой установки современная Америка является носительницей воинствующего безбожия.
Именно под этим углом зрения надо воспринимать взаимоотношения Запада с Ираном. Неприязнь к Ирану обусловлена не столько политическими, сколько духовными причинами. На сегодняшний день Иран представляет собой один из немногочисленных заслонов на пути тотального наступления западной материалистической цивилизации, жирующей за счет остального мира. Что касается Турции, то роль слуги Запада ее вполне устраивает. В своем материалистическом содержании воинствующей антидуховности она гармонично вписывается в западную модель устройства мира. Туран в любой форме своего проявления (гуннской, хазарской, турецкой, общетюркской, монгольской и проч.) всегда отличался бездуховностью и равнодушием к вопросам веры. Для турок более важен чисто материалистический принцип объединения туранцев, где главным фактором служит этническое, языковое и расовое родство. В свое время прекрасно выразил суть тюркской "идеи" Тимур, своим ставшим крылатым для тюрок изречением: "Справедливость находится на конце моей сабли". В отличие от германцев, иранцев или славян, на завоеванных территориях распространявших свой стереотип духовного измерения мира, перед туранцами вообще не стояло такой проблемы. Вся тюркская завоевательная политика сводилась к ограблению коренного населения и увековечению своего господства. В пантуранизме с самого начала Коран уступает место Турану, а главной святыней является не Мекка, а Алтай. "Не Турция родина турок и даже не Туркестан..., а далекая, извечная и великая страна - Туран!", - так поэтически выразил свои идеологические воззрения турецкий пантуранист Гек-Альп, восхваляющий "героев своего народа" Атгилу, Чингисхана, Огуз-хана (кстати, никто из них не был мусульманином). Антирелигиозная, в том числе и антиисламская направленность пантуранизма никогда не была тайной для серьезных исследователей. Христианский историк Зареванд фиксирует: "В общем пантуранисты были враждебно настроены по отношению к панисламизму. Они, в особенности, восставали против того принципа магометанства, согласно которому все мусульмане считались братьями, и из которого магометанство стремилось вывести свой идеал "имамета" - вселенской демократической теократии".*
Об этом же судит мусульманский иранский историк Энаят Олла-Реза: "Панисламизм в стране османских турок выступал лишь орудием, служащим пантюркизму. Однако в период ослабления империи панисламистские элементы постепенно стали уступать место более откровенным пантюркистским воззрениям".**
Этот изначальный ариманизм Турана, его материалистическая сущность и предопределяют его место в раскладе мировых сил, где он выступает рука об руку с англосаксонским механическим оккультизмом и иудаистским материализмом. Только учитывая этот аспект, можно понять, казалось бы, совершенно немыслимое, а именно: как англоамериканцы, мировое еврейство и тюрки оказались впряженными в одну телегу и выступают сиамскими близнецами в своем походе против христианства и иных великих мировых религий человечества. Именно здесь находятся ключи к разгадке легенды об "иранском исламском фундаментализме ".
Россия и Иран
В силу своей заинтересованности в возвращении России на Кавказ для противостояния Турции, Тегерану придется не только вести диалог с Москвой, но и найти союзника в Кавказском регионе, тоже кровно заинтересованного в возвращении Москвы, а именно - Армении, несмотря на взаимную религиозную нетерпимость и настороженность. Этот удивительный и по-своему уникальный союз может иметь не только антитурецкую направленность, но и противостоять гегемонистским устремлениям США и Израиля в ближневосточном регионе. Складывающееся противостояние Ирана и Армении с США, Турцией и Израилем отнюдь не может рассматриваться как нечто определяющее на Ближнем Востоке, ибо разница сил колоссальна. В лучшем случае Иран и Армения могут рассчитывать на выигрыш времени. В создавшейся геополитической и исторической ситуации Иран кровно заинтересован в восстановлении национальной России в качестве великой державы и укреплении ее влияния в Средней Азии и Кавказе. Но именно этого более всего боятся США, Турция и Израиль. Если русским национальным и патриотическим силам удастся победить, не исключено, что Россия может выйти из кризиса путем реванша, что будет соответствовать державным традициям русской истории. Попытка преодоления кризиса и возврата утраченного величия при нынешнем возрождении русского национального самосознания и русских национальных ценностей неизбежно выльется в возвращение политических институтов в русло традиционной русской идеологии Третьего Рима. Для реализации же последней России необходимы форпосты на Балканах и на Кавказе, а также последовательная борьба с пантюркистами в самой России.
История XX века показывает, что пантюркисты и сионисты, находящиеся в сфере культурного влияния России, которые в мирные периоды резко не отличаются от представителей других этносов, в эпохи русских национальных катастроф превращаются в послушное орудие атлантизма, разыгрывающего, в том числе, и тюркскую карту для разложения России изнутри.
Кстати, сторонникам "славяно-тюркского союза" и "объединения тюрок вокруг России" следовало бы напомнить, что инициатива создания "Великого Турана" под эгидой Турции принадлежит российским тюркам. По этому поводу Зареванд замечает следующее: "Пантуранизм, являющийся в настоящее время господствующей в Турции политической доктриной, возник не в Константинополе и не в Ангоре (ныне Анкара), а в соседней с Турцией России, среди волжских и крымских татар. Основоположниками пантуранизма и распространителями его идей среди анатолийских турок были российские мусульмане".*
Одними из пионеров пантуранистского движения среди российских тюрок были Исмаил Гаспринский (татарин) и Мирза Фет Али Ахундов (азербайджанец). Центрами пантуранизма являлись Баку, Казань, Бахчисарай. В годы Балканской войны в Стамбул поступали слова ободрения и сочувствия из Крыма, Кавказа, Казани и Средней Азии. В Турцию из России перечислялись крупные суммы для турецкого общества Полумесяца. В Турцию из соседней России приезжали тюркские добровольцы. Получившая русское образование тюркская интеллигенция, в лице таких своих представителей как Халимджан Груев, Мусабеков, Айнэддин Ахмаров, Керимов, Юсуф Акчура, Агаев, Зияэддин Кемали и проч., стала глашатаем идеи создания "Великого Турана", где "естественные" границы России сводились к пределам княжества Ивана Калиты. Вспомним пожелания сионистки Новодворской видеть Россию в границах Владимиро-Суздаль-ского княжества. Сценарий тот же, как и направляющая рука. История повторяется на новом витке своего развития. Ныне, как и раньше, русскоязычная тюркская интеллигенция выступает апологетом пантуранизма. Сильны пантуранистские настроения как во многих поволжско-кавказских регионах России, так и за ее пределами.
Таким образом, для самосохранения самобытных цивилизаций блок "Россия - Иран - Армения" не только жизненно необходим, но и исторически оправдан. "Третий Рим", №2, 1997
* Под Ираном понимается не только территория современного государства, но и весь регион политического и культурного влияния персидского народа; а под Тураном – регион распространения тюркоязычных народов с центром в Средней Азии. ** Н. Я. Данилевский. Россия и Европа. М. 1991. С. 303. *** Гегель. Философия истории. СПб. 1993. С. 217. * 3ареванд. Турция и панисламизм. Париж, 1930. С. 100. ** Энаят Олла-Реза. Азербайджан и Арран. Ереван, 1991. С. 121. * Энаят Олла-Реза. Там же. С. 49.
