РАЗНОВЕКТОРНАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ,
ПЕРМАНЕНТНЫЙ ХАОС И
ДИАЛОГ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

Гагик Арутюнян

Происходящие ныне системные изменения неизбежно приведут к переосмыслению некоторых укоренившихся представлений. Это относится, например, к такому основополагающему понятию, как глобализация, пущенному в информационный оборот в конце прошлого века[1] и считающемуся одним из главных терминов, характеризующих реалии нового миропорядка.
В контексте политических комментариев в СМИ несравненно меньше используется термин «хаос» (пожалуй, чаще можно встретить словосочетание «управляемый хаос»). Однако в экспертной литературе этот термин также считается ключевым, поскольку именно он позволяет понять и интерпретировать присущие нашей эпохе сложные военно-политические, информационные и социально-экономические процессы.
Стремление дать более современные толкования вышеупомянутым общественно-политическим понятиям крайне актуально, поскольку это позволит адекватнее воспринимать характер и тенденции нынешних изменений. Вместе с тем следует учесть, что эти постмодернистские понятия описывают процессы, которые в той или иной форме всегда были присущи человеческому развитию.

Имперская «локальная глобализация». Как известно, глобализация не имеет строгого научного определения, однако под этим термином, как правило, понимают увеличение степени взаимосвязанности государств в результате интеграционных процессов с тенденцией превращения мира в одно целое. Предполагается, что глобализация, с учетом возможностей современных коммуникационных и информационных технологий, сформирует единое информационное пространство, которое, в свою очередь, приведет к единообразию мировосприятия. Принято также считать, что одной из основных задач глобализации является снижение уровня «беспорядка» и повышение уровня «порядка».
Заметим, что с проявлениями «локальной глобализации» (понимая под этим термином более ограниченный пространственный масштаб этого процесса) человечество знакомо со времен возникновения первых империй. Известно, что в империях происходит слияние различных этносов, культур и даже цивилизаций, как это имело место в СССР, воспоминания о котором еще свежи. Очевидно, что приоритетной политической задачей «центра управления» любой империи является утверждение единых «правил игры» на принадлежащих ей территориях и по возможности социально-экономической гомогенности[2], поскольку тем самым обеспечивается жизнедеятельность и стабильность государственной системы.
Общность информационно-идеологического пространства империи зависит от уровня развития коммуникационных средств в данный период времени и, конечно же, от цивилизационного потенциала имперской нации или же имперского общества, сформированного в результате интеграции разных народов. Именно цивилизационный потенциал обусловливает так называемую информационно-временную перманентность империи (или, иными словами, активную память о ней). Например, сформированные в эпоху Римской империи достижения и понятия в культурной, политической, юридической и других сферах используются до сих пор, чего не скажешь, например, об Османской империи.
Глобализация в монополярном мире и использование «хаоса» в имперской стратегии. Глобализация нашей эпохи также в значительной мере является выражением «имперской» формы правления. Главным «регулировщиком» и «контролером» этого процесса в монополярной системе (теперь уже бывшей) были США. Эта владеющая огромными ресурсами держава доминировала во всех сферах, и глобализация, согласно представлениям американского истеблишмента, была необходимым средством обеспечения безопасности и мирового порядка. В этом контексте не кажется странным, что некоторые исследователи[3] (особенно не американские) отождествляют понятия «глобализация» и «вестернизация», считая, что глобализация является попыткой формирования мира в соответствии с западной системой ценностей.
В то же время, глобализация однополярной эпохи по своим масштабам и темпам отличается от подобной стратегии империй прошлого. В этом смысле американская глобализация (globe – глобус) терминологически, пожалуй, самое близкое по смыслу слово. Современная глобализация вследствие происходящих в информационной сфере революционных изменений и финансово-экономической интеграции протекает весьма быстро и эффективно.
Хаотические пространства – «несостоявшиеся» страны. Примечательно, что, согласно концептуальным разработкам американских и британских «мозговых центров», находящиеся вне глобализационного пространства страны считаются «несостоявшимися»[4] (англо-американские эксперты таким термином называют те страны, которые не в состоянии контролировать свои территории и проживающие на них крупные социально-этнические группы). Предполагается также, что в этих странах доминируют «хаотические процессы»[5]. Такая ситуация угрожает безопасности Соединенных Штатов и их союзников, поэтому вовлечение «несостоявшихся» стран в «глобализированное мировое сообщество» является приоритетной задачей. Вместе с тем, «хаотичные» ситуации содержат значительный энергетический потенциал, использование и направление которого для глобального актора может быть выгодным из стратегических, политических, экономических и иных соображений. Более того, иногда в действительности вполне состоявшиеся, но действующие против имперских интересов страны могут искусственно превращаться в «зоны хаоса».
Например, главной целью оккупации Ирака Соединенными Штатами, возможно, было превращение этой довольно стабильной (если не учитывать курдский фактор) страны в зону, где преобладают хаотические процессы. Ныне в Ираке происходят непрекращающиеся межконфессиональные и межэтнические столкновения и террористические акции[6]: фактически эта страна сегодня расчленилась. Ирак потерял статус одного из лидеров арабского мира, а на Ближнем и Среднем Востоке сформировалась геополитически и геоэкономически новая ситуация – в соответствии со стратегическими интересами Соединенных Штатов.
Характерно, что такого рода подходы доминировали и в прошлом. Например, греки, римляне и китайцы воспринимали народы (племена) вне «глобализированных» имперских территорий как «варваров» и считали их крайне опасными для своих государств. В то же время эти империи часто использовали тех же «варваров» в своих интересах.
Заслуживает внимания то обстоятельство, что в результате военно-политических эволюций «варвары» иногда приобретали статус наследников и продолжателей имперской цивилизации, как это произошло после падения Рима. Иначе происходили события в Византии: овладевшие ее территориями «турки-сельджуки» не смогли стать продолжателями традиций богатой византийской культуры (сегодня основными наследниками этой цивилизации считаются греки, армяне и славянские народы). В этом контексте примером стабильной и перманентной империи можно считать Китай, народ которого, даже если учесть произошедшие в результате исторических развитий изменения, до сих пор владеет своими территориями и является прямым наследником и перманентным носителем собственной цивилизации.
Рассмотрение исторических прецедентов актуально с точки зрения оценки современных развитий. Сегодня впечатление таково, что уступающая позиции англо-саксонская цивилизация имеет необходимый потенциал для повторения китайского прецедента[7]. В то же время, в современном многополярном миропорядке жизнеспособность любой цивилизации будет обусловлена способностью сотрудничать и вести диалог с другими цивилизациями.
Особенности глобализации в многополярной системе. Как известно, в многополярной системе США потеряли монополию «регулировщика-контролера» глобализации. Появились новые геополитические акторы, чьи представления о мировом гомогенном пространстве отличаются от американских, т.е., помимо США, сформировались новые центры материальных и нематериальных ресурсов, которые могут осуществить свою экспансию (в мировом масштабе) цивилизационных, экономических и других ценностей, или, иными словами, реализовать глобализацию. В то же время, системы ценностей и политический строй этих центров отличаются друг от друга, что обусловливает различные, порой – противоречивые или диаметрально противоположные векторы глобализационных процессов. Претензии на статус «глобализатора» в многополярной и потому «незаорганизованной» системе могут предъявлять не только крупные державы, но и страны, у которых будет соответствующая «критическая масса» духовных, интеллектуальных и иных ресурсов.
Вместе с тем статус глобального актора в сформированных новых реалиях могут приобрести также негосударственные структуры. Например, в мировом экономическом пространстве все большую роль будут играть транснациональные компании. Отметим, что ВВП пятисот крупных ТНК, по данным 2004 г., достигает $21.9 трлн, что составляет около 61% мирового ВВП[8]. Известно, что эти компании в основном выражают интересы крупных держав, однако впечатление таково, что многие из них в многополярной системе неизбежно начнут действовать более самостоятельно. Той же логике должны следовать и крупные международные организации и различные клубы/ассоциации, имеющие мощные материальные ресурсы и рычаги влияния. Такие структуры, пользуясь возможностями новых технологий, в состоянии реализовать крупные проекты и таким образом приобрести статус глобального актора.
Заслуживают отдельного обсуждения террористические группировки, имеющие информационно-сетецентричную структуру. По некоторым экспертным оценкам, часть из них может завладеть оружием массового поражения и применить его, что в глобальном масштабе увеличит степень беспорядка и изменит мировую политическую ситуацию в целом.
Таким образом, современная глобализация разновекторна и в определенном смысле конфронтационна. В отличие от исторических прецедентов, в нынешних глобализационных процессах особую роль могут сыграть не только сильные державы, но и обладающие соответствующими ресурсами страны, транснациональные компании и не представляющие государства организации. Все эти факторы принципиально затрудняют прогнозирование возможных развитий в «новом мире».
Разновекторная глобализация и хаос. В контексте вышесказанного следует еще раз подчеркнуть то обстоятельство, что если, например, в экономическо-технологической сфере направленность деятельности «глобализаторов» может и совпасть, то векторы цивилизационно-идеологических экспансий могут быть противоположными. Отсюда следует, что современная глобализация может не «упорядочивать» мировое сообщество, а способствовать возникновению «беспорядка» и хаотических ситуаций. Известно также, что в информационную эпоху частота событий увеличивается, а скорость происходящих процессов постоянно растет. Это дополнительно увеличивает степень «беспорядка», поскольку общество и традиционные органы управления не успевают вовремя и адекватно реагировать на события. Таким образом, современная глобализация содержит также механизмы возникновения «перманентного хаоса». Это обстоятельство, по нашему мнению, положено в основу нынешнего системного кризиса.
«Нетократия» мировая – элита интеллектуалов. Согласно некоторым исследователям[9], формируемый «новый мир» настолько «сложен» и стремителен в своих изменениях, что управление им могут осуществлять только высокоинтеллектуальные люди, которые будут объединены посредством интернета. Эти интеллектуалы должны сформировать новую мировую элиту, так называемую нетократию (от слова net – сеть), которая, благодаря своим интеллектуальным способностям, должна управлять «хаотичным миром» будущего. С этой точки зрения уместно вспомнить также труд Сергея Гриняева[10], в котором говорится о возможности формирования «сверхинтеллекта» в сетевом обществе.
Безусловно, ко всем теориям относительно будущего мира следует подходить с определенным скептицизмом. Однако очевидно, что следующий этап развития информационного общества должен внести принципиальные изменения, в первую очередь, в систему управления.

[1] Принято считать, что термин «глобализация» впервые применил американский социолог Дж.Маклин в 1981 г.
[2] В этом смысле весьма поучителен опыт не только русской и советской империй, но также Австро-Венгрии, являющейся прообразом нынешнего Евросоюза.
[3] Среди исследователей с такими концептами особого внимания заслуживает выдающийся философ Александр Панарин (см., в частности, А.С. Панарин, Искушение глобализмом, М., 2000). Из американских исследователей отрицательные подходы к целям и содержанию глобализации имеет, например, знаменитый Имануил Валерстайн.
[4] Согласно оценкам британских экспертов, сегодня в «несостоявшихся» странах, число которых достигает нескольких десятков, проживает 880 млн человек. В первой шестерке «несостоявшихся» стран находится владеющий ядерным оружием Пакистан. См., в частности, Специальный доклад для британского правительства, Зарубежное военное обозрение, #1, с. 95, 2009.
[5] К числу типично «хаотичных» стран сегодня можно причислить, например, Ирак, Афганистан и Пакистан. Подробнее об этой проблеме см.: Г.Арутюнян, Системные изменения, Глобус – Национальная безопасность, #1(6), с. 3, 2009. [6] После 2003г. жертвы среди гражданского населения Ирака, согласно информации различных источников, составляют до 500.000 человек, т.е. в этой стране по технологии «управляемого хаоса» был спровоцирован геноцидальный процесс, инициатором которого являются США, а исполнителями – сами иракцы.
[7] Согласно некоторым экспертам, то же самое нельзя убедительно утверждать о европейской цивилизации, демографические тенденции которой могут привести к «римскому сценарию».
[8] А.Г. Горщарик, Глобализация и геополитические интересы России в начале ХХI века, Геополитическая доктрина России: реалии и проблемы выбора, Материалы научной конференции, Санкт Петербург, с. 234, 2004 г.
[9] А.Бард, Я.Зондерквист, Netokratia. Новая правящая элита и жизнь после капитализма: Стокгольмская школа экономики, СПб., 2005.
[10] С.Гриняев, Интернет как супермозг: от гипотезы к модели, «21-й Век», #1, с. 140, 2003.